БЛЕДНЫЕ ЮНОШИ
На фоне успеха национальной сборной в Лиге Наций «достижения» наших резервных команд выглядят не столь оптимистично. И если «бронза» на студенческой Универсиаде – хоть и шаг назад, но все же медальный, то в юношеском и молодежном волейболе мы и вовсе вывалились за черту призеров. Причем чем дальше, тем глубже – сборная U-21 финишировала на чемпионате мира четвертой, а команда U-17 заняла «почетное» восьмое место на континентальном первенстве. Ну и «бронза» U-19 на невнятном мероприятии под названием «юношеский олимпийский фестиваль» также не внушает особого оптимизма.
Юношеский и молодежный волейбол – это наше завтра. И пусть не все игроки и команды, добивающиеся здесь успеха, автоматически выходят на высокий уровень во взрослом волейболе, определенная корреляция, безусловно, имеется. Проще говоря, иных источников для пополнения у нас нет.
В свое время были небезосновательные опасения за возраст середины девяностых годов. Помните – тяжелая экономическая ситуация в стране, как следствие – спад рождаемости, неблагоприятная социальная среда… Но именно это поколение принесло удивительный урожай. Фактически 1995-1996 года рождения – наш последний звездный всплеск на молодежном уровне, плавно и мощно выходящий сейчас на передний план во взрослом волейболе: Дмитрий Волков, Павел Панков, Виктор Полетаев, Денис Богдан, Максим Белогорцев, Кирилл Урсов, Евгений Андреев… Этот возраст брал наше последнее мировое «золото» на U-19 в 2013-м и U-21 в 2015-м, и на него мы еще долго сможем опираться.
С точки зрения генофонда и условий развития объяснение этому феномену имеется: в середине девяностых родителями становились люди, сами выросшие еще в СССР, на советских ГОСТах, без, условно говоря, пальмового масла в голове. И сумевшие избежать вырождения начала девяностых – стало быть, сильные и здоровые во всех смыслах. А дети их подросли как раз к тому времени, когда в России наметилась стабильность и рост благосостояния. В общем, с одной стороны – крепкий генофонд, с другой – относительно благоприятные условия развития.
Неизбежный, впрочем, при наших тектонических сдвигах, «пробой» генофонда начинает сказываться именно сейчас. Резкое падение рождаемости начала девяностых – это нынешнее сокращение количества родителей и заметное ухудшение их «качества», плюс многочисленные социальные факторы, которые ведут к общему ослаблению нации. Ситуация в детско-юношеском спорте – лишь одно из проявлений глобальных демографических процессов, в которых мы пока что больше теряем, чем приобретаем.
Вы заметили, что на первых ролях в «молодежке» сейчас находятся сыновья вчерашних известных игроков? Тетюхин, Сиденко, Захватенков, Динейкин – мы вновь слышим знакомые фамилии, и неспроста. Отличный генофонд – раз, приличные социальные условия – два, целенаправленная заинтересованная подготовка – три. А где остальные? Спросите любого детского тренера, любого селекционера – найти талантливого мальчишку сейчас сродни выигрышу в лотерею. Да что там талантливого – просто здорового, с физиологическим потенциалом. Также сложно найти первого тренера, человека, который разглядит потенциал и даст необходимый старт. Но это уже вторая сторона медали.
Как мы обращаемся с тем немногим, что у нас есть? И в плане генофонда, и в смысле инфраструктуры, на стыке которых должны выплавляться будущие олимпийские чемпионы? Детско-юношеский волейбол по прежнему в глубоком загоне, существующая система не «заточена» на селекцию, тренерские кадры, по сути, демотивированы и исчезают, как класс. Студенческий волейбол не работает, его нет в сложившейся системе роста спортивного мастерства.
Остаются профессиональные волейбольные клубы, которые априори заинтересованы в кадровом резерве. Они взаимодействуют с ограниченным числом спортшкол, ищут таланты, привлекают их в свои интернаты и дочерние команды в надежде, что кто-то заиграет на высоком уровне. Но, грубо говоря, кормовая база крайне слабая, не на что опереться, усилия по большей части проваливаются в вышеописанную яму.
А пробьет себе дорогу какой-нибудь самородок, заметит его неравнодушный детский тренер, подхватят в клубе, доведут до определенного уровня – и молодого игрока уже ждут агенты, жонглирующие выгодными предложениями, «приглашают» в сборную. Начинается кухня, которая тоже никак не стимулирует заниматься многолетним выращиванием талантов. Ты, условно говоря, долго и кропотливо выращиваешь урожай – а собирает его кто-то другой. Причем собирает зачастую грубо, губя изрядную долю урожая… И, кстати, внедренная с этого года система именных взносов только подливает масла в огонь на этой кухне, обостряя борьбу за подписание первого профессионального контракта.
Ну и, наконец, вишенка на торте, институт юношеских и молодежных сборных. ВФВ, слов нет, заботится: экипировка, сборы, соревнования, всесторонняя поддержка. Но конструкция, в итоге, все равно заваливается то на один, то на другой бок – в основном, по вышеназванным, формально не зависящим от федерации причинам. Неизменным остается только тренерский состав, отсутствие ротации в котором можно объяснить разве что слепой верой, что вот-вот сами собой раскроются юные таланты и спасут в очередной раз Отечество. При таком подходе тренер – фигура не системообразующая, а вспомогательная, и это все объясняет.
Между тем, в стране хватает специалистов, которые могли бы привнести некую добавочную стоимость в игру молодежных сборных, могли бы попробовать раскрыть имеющийся потенциал как-то по-другому, выстроить тактику. Ведь потенциал, несмотря на все вышесказанное – есть! На том же чемпионате мира U-21 мы в группе обыграли будущих чемпионов из Ирана, провалив концовку турнира – это в большей мере тренерское поражение. Я уж не говорю о том, что на чемпионате Европы U-17 мы уступили а матче за 7-е место команде Беларуси…
Впрочем, это всего лишь завершающий мазок общей картины, пусть и весьма характерный. Ситуация тревожна в целом. Если, конечно, мы не рассчитываем прожить пару ближайших олимпийских циклов исключительно на багаже 1995-1996 гг. рождения…
